Хорошая песня поднимала боевой дух русских солдат, настраивала на победу и помогала им отдохнуть между сражениями. Поэтому данному жанру народного творчества в период военных кампаний в России во все времена уделялось большое внимание на самом высоком уровне.
Ермак брал Сибирь под музыку
Историки утверждают, что самую древнюю военную песню, которую пели в своих боевых походах русские дружинники, можно датировать Х веком. До XIX века тексты боевых песен не отличались особым изяществом – в них не было привычных размеров стихосложения (ямб, хорей, дактиль и т.д), зачастую отсутствовала рифма – это больше сказания, представляющие исторический интерес как повествования о конкретном событии или личности. Поэтому, когда мы видим в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» как стрельцы Ивана Грозного идут в бой под задорную песню «Маруся», нужно понимать, что это не более чем режиссерская придумка – в те времена военные песни были совсем другими.
Тем не менее, военной песне на Руси издавна придавалось огромное значение – покорение Сибири Ермаком проходило под аккомпанемент специальных песельников, выписанных для поднятия боевого казачьего духа. Петром Великим в 1722 году с этой же целю было издано предписание каждый полк усилить собственным оркестром.
Примечательно, что очень многие военные песни, подбадривавшие солдат в бою и способствовавшие отдохновению на бивуаках (особенно казачьи), – долгожители и пелись несколькими поколениями служивых. Как, к примеру, песня Александровского гусарского полка (начало ХХ века) «… Ты не плачь, не горюй, моя дорогая…» – ее любили петь, нередко переделывая на свой манер, и в Первую мировую, и в Гражданскую (причем, обе воюющие стороны), и в Великую Отечественную.
Их водила песня в сабельный поход
Первое дошедшее до нашего времени упоминание об эффективности действия военной песни при атаке русских войск касается взятия Измаила в 1790 году – казаки Суворова брали турецкую крепость Измаил, горланя свою излюбленную «Ночи темны, тучи грозны».
В начале ХХ века в русско-японской войне отличился Мокшанский полк, поднятый в бой под Мукденом благодаря примеру семи флейтистов и трубачей во главе с 25-летний капельмейстером Ильей Шатровым, будущим автором мелодии известного вальса «На сопках Маньчжурии» – солдаты были деморализованы, командира убило и полк окружили. Когда музыканты под собственный аккомпанемент первыми ринулись в атаку, за ними последовали остальные. Окружение удалось прорвать.
Пример воздействия песни в боевой обстановке приводил русский офицер, командовавший в Первую мировую Финляндским стрелковым полком А. А. Свечин. Продвигаясь рядом с расположением немецких улан, подразделение Свечина постоянно ускоряло шаг, и дозорные в арьергарде со страху палили по сторонам из пулемета. Чтобы сбавить темп и успокоить стрелков, Александр Андреевич приказал всем петь. Скорость передвижения сразу снизилась, и солдатам перестали мерещиться уланы за каждым кустом. Как писал в конце XIX века «Военный сборник», в болевой обстановке песня оказывает большую нравственную поддержку солдатского духа.
«Красно-белая» песенная интеграция в Гражданскую войну
В Гражданскую войну песни на одни и те же мелодии часто использовались в боях обеими противоборствующими сторонами. К примеру, рабочие заводов Ижевска и Воткинска, воевавшие в корниловской бригаде, шли в атаку с «Варшавянкой» («красный» текст «Вихри враждебные веют над нами» написал в Бутырке еще в 1895 году известный коммунист Глеб Кржижановский). Поручиком Николаем Арнольдом специально для взбунтовавшихся в 1918 году заводчан был написан новый текст, в котором говорится о том, что «ожил рабочий и ожил завод». Ижевцы шли в атаку с длинными ножами (штыков они не признавали), повергая тем самым «красных» в ужас.
Таких песенных аналогий можно привести великое множество – «По долинам и по взгорьям» («Марш дроздовцев», а еще раньше, в Первую мировую, «Марш сибирских стрелков»), знаменитая «Смерть комсомольца» («Там, вдали за рекой, зажигались огни») пелась еще в русско-японскую (тогда огни зажигались за рекой Ляохэ). К слову, эстонец Николай Кооль, переделавший песню под красноармейскую, видимо, сам не воевал, потому что наворочал в содержании – у буденовцев сотен не было (они существовали у их противников казаков), конница Буденного формировалась в эскадроны. И в атаку разведотряду «бесстрашно скакать на врага» изначально не имело смысла – это же разведка, а не ударная группа.
В Великую Отечественную поднимались в рукопашную с матюками
Свидетельства того, что в Великую Отечественную войну советские бойцы шли в атаку с песнями, есть, но они немногочисленны. Например, по воспоминаниям сержанта войск ПВО Аграфены Горяйновой, она сама видела, что в одном из боев на Украине в районе станции Елизарово бойцы шли в атаку с песней «Вставай, страна огромная…». Популярность военных песен на фронтах Второй Мировой была огромной, и нередко поднимавшиеся в бой солдаты кричали просто «За синий платочек!», имея в виду одноименных хит военной поры в исполнении Клавдии Шульженко.
Ни «Ура!», ни, тем более, «За Родину, за Сталина!» – ничего этого в атаке чаще всего не кричали. Если и бежали со «звуковым сопровождением», то это был, как правило, «великий и могучий» русский мат, переходящий в бессловесный рев.